Роман Сергея Есенина и Айседоры Дункан принято считать одной из самых ярких историй любви ХХ века. Между тем отношения знаменитого русского поэта с известной американской танцовщицей были, мягко говоря, не безоблачными, да и возникли они, возможно, на почве корыстных интересов… Разобраться в переплетениях судеб нам поможет «Роман без вранья» Анатолия Мариенгофа, ближайшего друга Есенина.
(Кстати, у нас теперь есть Телеграм-канал — там еще больше интересного, подключайтесь!)
26-летний Есенин и 44-летняя Дункан познакомились осенним вечером 1921 года в студии театрального художника Георгия Якулова, автора памятника 26 бакинским комиссарам. Айседора исполнила для гостей завораживающий танец с шарфом под аккомпанемент «Интернационала». И поэт был покорен: «Богиня!» Американке же обаятельный русский юноша показался удивительно похожим на ее погибшего сына.
Уже через полгода они поженились. Молодоженам по их настоянию дали двойные фамилии.
– Теперь я – Дункан! – радовался Есенин.
– Я стала толстой русской женой, – шутила Айседора.
Мариенгоф считал, что связь поэта с Дункан была всего лишь помутнением. «Он влюбился не в Айседору Дункан, а в ее мировую славу. И женился на ее славе, а не на ней», – объяснял он.
И действительно, Есенин напросился с женой на гастроли по США и Западной Европе, при том, что ее творчество он всерьез не воспринимал. «Я хочу писать, а она танцует. Мне не нравятся танцы. Я их не понимаю. Мне неприятно слышать, что ей аплодируют в театре», – жаловался он своей знакомой, поэтессе Елизавете Стырской.
Дункан старалась ради любимого – ей удалось организовать перевод и публикацию его стихов, поэтические вечера. Но без особого успеха – на Западе продолжали считать Есенина малоизвестным крестьянским поэтом, что приводило его в бешенство.
Пылкий стихотворец вымещал горечь неудач на искренне влюбленной в него супруге. «Есенин впоследствии стал ее господином, ее повелителем. Она, как собака, целовала руку, которую он заносил для удара, и глаза, в которых чаще, чем любовь, горела ненависть к ней», – цитирует Анатолий Мариенгоф Ирму, приемную дочь Айседоры.
«Любит, чтобы ругал ее по-русски. И когда бью – нравится. Чудачка!» – оправдывался Есенин.
В Берлине чету в гостях у писателя Алексея Толстого встретил Максим Горький. «С Есениным была старая пьяная Айседора, он великолепно прочитал монолог Хлопуши, а потом ударил Дункан ногою в зад и сказал ей: «Стерва». И вновь явилась та же угрюмая мысль: где и как жить ему, Есенину? Вы сообразите безумнейшую кривизну пути от Клюева к Дункан!» – изумился писатель.
Путь продлился недолго. Однажды в Нью-Йорке Есенин увидел свое фото на первой полосе одной из газет и восторжествовал: вот она, слава! «Купил я… добрый десяток газет, мчусь домой, соображаю – надо тому, другому послать, – рассказывал он в письмах друзьям. – И прошу кого-то перевести подпись под портретом. Мне и переводят «Сергей Есенин, русский мужик, муж знаменитой, несравненной, очаровательной танцовщицы Айседоры Дункан, бессмертный талант которой…» и т. д. и т. д. Злость меня такая взяла, что я эту газету на мелкие клочки изодрал и долго потом успокоиться не мог. Вот тебе и слава! В тот вечер спустился я в ресторан и крепко, помнится, запил. Пью и плачу».
Есенин и Дункан вернулись в Москву вместе. Но о продолжении отношений уже не могло быть и речи. «Была большая страсть. Целый год это продолжалось. А потом все прошло и ничего не осталось… Боже мой, какой же я был слепой?! К Дункан уже ничего нет и не может быть…» – жаловался он друзьям в 1923 году.
– Сергей Александрович, я уезжаль в Париж, – сообщила Айседора.
– Ну и катись, старая карга! – напутствовал муж.
Позже он отправил ей вслед телеграмму, в которой сквозило отчаяние: «Я люблю другую. Женат. Счастлив. Есенин».
На тот момент он оставался в браке с Дункан. И лишь перед смертью женился на Софье Толстой, желая приобщиться к роду великого писателя, внучкой которого она была, формально став двоеженцем.
(По материалам сайта gazeta.ru)
